Читать книгу - "Детский нейрохирург. Без права на ошибку: о том, кто спасает жизни маленьких пациентов - Джей Джаямохан"

что скрывать странным родителям нашей маленькой пациентки. Я получил должность в отделении нейрохирургии в больнице имени Джона Рэдклиффа в Оксфорде. Более того, в тридцать четыре года я наконец добился своей цели – стал консультантом.

В то же время если Канада меня чему-то и научила, так это тому, что никогда не перестаешь учиться. Я был теперь консультантом, только младшим. Меня курировал мой наставник, вскоре ставший мне другом, – Питер Ричардс, у которого за плечами имелось гораздо больше опыта. По случайному совпадению он также был – и остается по сей день – одним из самых опытных нейрохирургов Великобритании, который интересовался случаями предполагаемого насилия над детьми в правовом поле. Узнав о моем растущем интересе к данной области, он сказал:

– Если захочешь побольше узнать про моих пациентов, дай мне знать.

– Я с радостью.

– Но должен тебя предупредить: придется нелегко.

Вскоре я понял, что он имел в виду. По рекомендации Питера я выступил в качестве консультанта по делу о смерти двухлетнего ребенка от травмы головы. Имелись видеозаписи, на которых парень матери неоднократно избивал малыша. Он сам снял себя на камеру. Ни одну из них я не смог с первого раза досмотреть до конца. Я хирург, я не слабонервный и уж точно не боюсь вида крови, но своим делом я занимаюсь, чтобы лечить людей. Чтобы помогать им. Смотреть же на эту преступную жестокость и слушать ее было ужасно.

Присяжные определенно были со мной согласны. Видеоматериалы показывали в суде в гробовой тишине, нарушаемой лишь душераздирающими воплями бедного малыша – а также периодическими охами и сдерживаемыми рвотными позывами присяжных.

Парень матери ребенка, вне всяких сомнений, был настоящим животным. Он явно подвергал невинного младенца немыслимым мучениям на протяжении всей его непродолжительной жизни. Адвокат защиты между тем хотел у меня узнать, нес ли обвиняемый ответственность за смерть ребенка. Тут-то все стало уже не так просто.

Имелись исчерпывающие доказательства того, что этот человек был монстром. Что он совершал жестокое насилие над ребенком. Не было никаких сомнений, что парень нанес ему множество травм. Адвокат обвиняемого при этом задал мне вопрос:

– Можете ли вы, будучи экспертом, искренне сказать, что видели, как ребенку была нанесена смертельная травма?

Как бы мне ни хотелось сказать «да», я должен был быть честен:

– Нет.

– Можете ли вы с уверенностью утверждать, что обвиняемый был единственным, кто бил ребенка?

«Ну а кто же еще?» – подумал я. Тем не менее мне пришлось повторить свой ответ:

– Нет.

– Могла ли теоретически смертельная травма быть нанесена матерью ребенка? Или кем-то еще?

Вот все и прояснилось. Защита не пыталась отрицать, что парень матери избивал ребенка – это было заснято на пленку, так что пытаться было бессмысленно. Защита старалась убедить суд в невозможности доказать то, что обвиняемый убил младенца.

План все же не сработал. Шокированные присяжные признали парня виновным. Вместе с тем я покинул здание суда с бо́льшим количеством вопросов, чем ответов. После того как в Торонто я научился не судить о книге по обложке, меня ждало новое откровение: если хорошенько надавить, то можно исказить даже факты и истину.

Работу над уголовными делами приходилось совмещать с моими больничными обязанностями. До моего прихода отделение нейрохирургии состояло только из Питера, а с моим появлением удвоилось количество консультантов в штате – а вместе с ним и рабочая нагрузка. Первые дни мы проводили обход пациентов вместе, чтобы он мог ввести меня в курс дела. Мы были неразлучны. Возможно, даже слишком неразлучны.

– Знаешь, как называют нас медсестры? – однажды спросил он.

– Наверное, не самым приятным образом.

– Бэтмен и Робин.

– Не так уж и плохо, – сказал я. – А кто из нас Бэтмен?

Он рассмеялся:

– Даже не знаю, Робин. Это у тебя надо спросить.

Свой собственный Брюс Уэйн[28] больницы имени Джона Рэдклиффа был во многом консервативным человеком, правда, согласно моему опыту, у него не было раздутого самомнения, зачастую свойственного таким людям. Рабочая нагрузка была сумасшедшей, и он всегда охотно признавал мои заслуги. Что более важно, оказавшись в тупике, он не стеснялся принимать советы со стороны.

Так, я оперировал ребенка со сложным сосудистым заболеванием – патологическим изменением в мозге. Я говорю «я», потому что Питер отдавал мне всех пациентов, которых я у него просил. Ему больше не нужно было браться за необычные случаи с целью накопления опыта, так что он охотно их мне уступал. Разумеется, получив должность консультанта, я не оказался автоматически всезнайкой. Я был все тем же человеком, что и днем ранее, когда числился старшим ординатором. Первые годы (а то и десятилетие) в качестве консультанта приходится набираться опыта.

Врачи прекрасно запоминают различные факты, но, став консультантами, мы можем выкинуть из головы редкие болезни, которые приходилось изучать студентами, и сосредоточиться на самых актуальных для выбранной специальности проблемах.

Прежде я никогда не сталкивался с подобной сосудистой патологией, так что спросил совета у Питера. Как и следовало ожидать, ему уже доводилось раньше иметь с ней дело, но ввиду невероятной редкости данного заболевания у детей это было многие годы назад.

– Я могу просмотреть свои записи.

– А что, если я спрошу свое бывшее начальство из Торонто? – предложил я. – Один из них особенно интересуется такими случаями.

Для некоторых из «консерваторов», под началом которых я проходил подготовку, идея спросить чье-то мнение со стороны – а в данном случае из-за границы – была бы чем-то немыслимым. Но только не для Питера.

– Блестящая мысль. Дай мне знать, что они скажут. В любом случае с тех пор, как у меня был такой пациент, медицина наверняка шагнула вперед.

Я отправил в Торонто электронное письмо, и вскоре мы начали обмениваться идеями через океан. Я излагал им свои наблюдения и описывал план действий, в ответ на что они вежливо предлагали варианты получше. Они никогда не говорили: «Идиот, не делай так». Скорее: «А ты не рассматривал?..» или «А ты не думал о таком варианте?»

Питер относился ко мне с уважением и никогда не пренебрегал моим мнением, в итоге оказав на меня тем самым большое влияние. Я поклялся, что именно таким всегда будет и мое отношение к собственным будущим подчиненным. Получается не всегда, потому что порой находятся слишком невнимательные или ленивые для профессии врача люди – такие ученики просто выводят меня из себя.

Что касается того пациента, то мы пришли к единодушному мнению по поводу моих дальнейших действий, так что я отчитался перед Питером.

– Звучит как отличный план. Давай так и